[die young or live forever]
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 19 октября 2014
[die young or live forever]
Первый питерский снег появился так же внезапно, как и всё, что происходит в Питере. Паника, отрицание, непринятие - вот как я характеризую этот момент. Не хочу снег, не хочу зиму, не хочу холод. Не хочу опять надевать миллионы свитеров и тёплых кофт, куртки, шапки, шарфы, перчатки. Фу, не люблю всё это. В зиме есть только один положительный момент - всякие ползучие твари (пауки, жуки, червяки, летающие уродцы, etc.) подыхают или уползают в свои укрытия до весны. Но всё такое мерзотно-белое, мёртвое, ничем не пахнет на улице. И моменты моей апатии будут наступать чаще, будут проходить тяжелее. Уже сейчас, глядя на размеренно и тихо падающий снег, я погружаюсь в полное безразличие к окружающей действительности. Не хочу. Не люблю.
И ностальгия. Каждый год первый снег вызывает у меня приступы ностальгии. И каждый год с ними всё труднее и труднее справиться, потому что позади ещё один год, наполненный моментами.
Что ж, сегодня у меня есть глинтвейн, чай с корицей и тихвинский пряник. Пойду искать рецепты имбирного печенья и имбирных же человечков, чтобы было чем заняться в Новый Год.
И ностальгия. Каждый год первый снег вызывает у меня приступы ностальгии. И каждый год с ними всё труднее и труднее справиться, потому что позади ещё один год, наполненный моментами.
Что ж, сегодня у меня есть глинтвейн, чай с корицей и тихвинский пряник. Пойду искать рецепты имбирного печенья и имбирных же человечков, чтобы было чем заняться в Новый Год.
вторник, 14 октября 2014
[die young or live forever]
Я стала серой копией себя.
Куда делся весь мой долбоебизм? Где мой пирсинг, где мои цветные волосы?
Где мои необдуманные поступки?
Где мои драные колготки?
Где всё то, что составляло меня?
Я себя не узнаю.
Когда я стала такой...обычной?
Верните мне меня.
Куда делся весь мой долбоебизм? Где мой пирсинг, где мои цветные волосы?
Где мои необдуманные поступки?
Где мои драные колготки?
Где всё то, что составляло меня?
Я себя не узнаю.
Когда я стала такой...обычной?
Верните мне меня.
понедельник, 13 октября 2014
00:33
Доступ к записи ограничен
[die young or live forever]
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
пятница, 10 октября 2014
[die young or live forever]
Мне без одного дня три года.
- А у меня завтра день рождения! А у меня завтра день рождения!
Почти уже трёхлетняя девочка носится по недавно обретённой трёхкомнатной квартире на окраине Петербурга и радостно сообщает своим родным о предстоящем празднике. Все и так знают, какой завтра день, но улыбаются малышке и наигранно охают: "Что, правда?" Папа лишь усмехается, делая глоток пива из бутылки, а мама укоризненно смотрит на него, заставляя пообещать, что на этой неделе пива больше не будет. Малышка прыгает к папе на колени, и вся семья направляет взор к телевизору.
Мне четыре с небольшим года.
В детском садике устраивают очередной утренник, связанный с каким-то сезонным праздником. Мама сшивает из ярко-рыжей ленты бант и пришивает его на рыжую резинку - маленькой дочке доверили роль Осени на празднике, а рыжий бант идеально подойдёт к рыженькому же вязаному платьицу и красным туфелькам. Но на сам праздник мама не приходит - друзья отмечали день рождения, и мама с папой были туда приглашены. Мама немного перебрала на празднике друзей, и сейчас, во время праздника дочери, отлёживается дома в алкогольном дурмане. Хорошо, что дочь не понимает, что такого с мамой, да и папина улыбка в толпе других взрослых отвлекает её от этого.
Мне шесть лет.
Обычно дочь из садика забирает мама - старшему брату совсем не до сестры, а папа на работе. Но смышлёная шестилетняя девочка знает, что если за ней в садик пришёл брат, то дома всё...не очень хорошо. В этот день так и случилось. Брат выглядит очень угрюмо, нехотя помогает сестре одеться, берёт её за руку и ведёт домой.
- А мама опять пьяная?
Девочка грустно глядит на брата. Он не отвечает - зачем отвечать, если сестра сама всё поняла? Ему и самому это не нравится, но что он может сказать матери? Остаётся только ждать, когда отец придёт с работы. Он что-нибудь придумает.
Мне девять лет.
-Извини, сегодня ко мне в гости не получится...
Третьеклассница пытается придумать причину, почему не может привести подружку сегодня к себе - ну не скажешь же ей, что мама пьяная, и дома царит хаос! Стыдно. Вдруг ещё кому-то расскажет? А вдруг засмеёт и будет издеваться?
Распрощавшись с подружкой, девочка идёт домой. Открывает дверь в квартиру и боится увидеть там непоправимое - пьяная мама неоднократно падала и разбивала себе что-нибудь. Брат ещё не вернулся из училища, папа на работе, а девочка хочет есть. Варганит себе пригоревшую яичницу и, сдерживая слёзы, садится за уроки. Но сосредоточиться не получается - любой шорох в квартире вызывает у девочки дрожь: а вдруг мама упала? Она же ничем не сможет ей помочь...
Мне двенадцать лет.
- Мама, мамочка, ну пожалуйста, ну не пей больше! Мамочка, я не хочу, чтобы ты пила. Мам, слышишь? Мама!
Девочка сидит перед матерью на коленях и плачет. Умоляет её больше не пить. Мама обещает, клянётся, что больше ни капли, а девочка ей верит. Целует маму в щёку и убегает гулять с подружкой.
- Мама обещала мне больше не пить!
Делится радостью, обнимает подружку от счастья. И подружка улыбается ей, надеется, что так и будет. Девочка уже подросла и почти всё понимает. Девочке теперь есть с кем делиться своими переживаниями. Да и возраст такой - переходный. Девочка больше не стыдится просить у кого-то поддержки. А её подружка всё понимает, выслушивает, обнимает и поддерживает. Помогает. И она уже знает, что скажет ей девочка, позвонившая на мобильник поздно вечером и задыхаясь от рыданий - мама опять ушла в запой, хоть и обещала. Подружка утешит, убаюкает, а на утро девочка пойдёт в школу и совсем не захочет возвращаться домой.
Мне почти шестнадцать лет.
День рождения - грустный праздник. Девочка поняла это, когда за несколько дней до её пятнадцатилетия мама пила уже неделю. А к ней присоединился её сын - старший брат девочки. До этого столько лет он сам ругался с матерью, пытался запретить ей пить, но теперь всё иначе. Теперь он сам пьёт с ней. Они воруют деньги у папы, у девочки, и всё-всё пропивают. А у девочки уж совсем сложный возраст, девочке нужны мамины советы. Учёба скатывается до троек, девочка дома почти не появляется, торчит сутками у друзей - ещё бы, кому захочется находиться среди пьяниц? Только папа всё понимает. Только папа остаётся адекватным. Но папе ведь много не расскажешь. Папа многого не поймёт. А мама пьяная. Вот у девочки и начинаются загулы: вписки, тусовки, мальчики, алкоголь, сигареты. А ещё девочка начала писать стихи. Но все они грустные. И вот за несколько дней до своего шестнадцатилетия девочка сидит у себя в комнате и плачет. Слушает грустную музыку, царапает руку лезвием - так глупо, по-позерски. Брат начинает долбиться к девочке в комнату. Кричит, оскорбляет, угрожает. Девочка срывается на истерику и звонит папе - ведь папа поможет, папа защитит, папа всё исправит. А брат не унимается, слышит, что жертва его плачет и просит помощи, с ноги выбивает дверь в комнату и девочку начинает душить. Пьяная мама услышав шум потасовки приходит и говорит, что хочет спать, а её дети ей мешают. Она не обращает внимания, что девочка почти не дышит уже, а её брат лишь сильнее сжимает пальцы на её шее. Но мама уходит из комнаты, а брат отпускает девочку и идёт за ней. Девочка в истерике звонит в милицию. её успокаивают, присылают наряд. Брата увозят в отделение, а он брыкается, орёт, матом посылает девочку. Потом всю жизнь ей это припоминать будет. А про то, что задушить неоднократно пытался, забудет.
Мне семнадцать лет.
- Привет, слушай, а у тебя есть что-нибудь из еды? Я есть хочу - мои опять бухают, все деньги пропили, я уже второй день не ем. Накормишь меня? Пожалуйста.
Девочке стыдно. Но голод берёт своё. Она звонит подружке и просится к ней поесть прийти. Подружка всё знает. всё понимает. Встречает девочку, приводит её домой и кормит. А потом её и с собой даёт что-нибудь пожевать. Отталкивает её извинения, обнимает и говорит, что не надо стыдиться. Предлагает у неё остаться переночевать. Но девочка не может - она к подружке с котом сбежала. Брату кот не нравится, он постоянно грозит в окно его выбросить. Кот в переноске сидит, но ведь долго его там держать не будешь. Девочка слёзы едва сдерживает, подружку благодарит и домой уходит. С котом в переноске. Но долго, очень долго сидит во дворе какой-то на скамейке и курит - успокоиться пытается. А потом ей папа звонит, и девочке приходится идти домой. Задания-то домашние никто не отменял.
Мне девятнадцать лет.
- Мама! Мама! Что с тобой?! Мама, мамочка, смотри на меня, мама. Мама! Алло, скорая? Моей маме плохо! Она в конвульсиях бьётся и у неё пена изо рта. Помогите, помогите, помогите...
Переломный момент, наверное. Девочка впервые столкнулась с алкогольной эпилепсией. Мама дико кричала, а потом упала и... вот. Скорая приехала, привела её в чувство и уехала. А мама сидит на диване и говорит: "Ну что ты глупости несёшь, не было такого". А девочка теперь ещё больше боится. А вдруг мама умрёт от этого? Она-то сделать ничего не сможет. У неё ступор сразу, паника и слёзы. А приступы повторяются. Не часто, но иногда возникают на ровном месте. И хорошо, что в эти моменты папа дома. И брат трезвый. Девочка теперь боится уходить из дома, боится быть одна дома с мамой, она теперь всего боится. А мама всё пьёт. Месяц не пьёт - три месяца кряду пьёт, два месяца не пьёт - три недели пьёт, и так постоянно. Девочка не то чтобы свыклась, просто руки опустила. Плачет постоянно, кричит в пустоту "Почему я?!"
Мне двадцать один год.
Девочка воровато озирается, выходя из комнаты. Ей в туалет надо, а в комнате в сумке кошелёк. В нём вся зарплата - почти одиннадцать тысяч. Мало ли сопрут. А если девочке в душ надо, то она кошелёк с собой берёт. На всякий случай. Трезвой маму девочка почти уже и не видит. А брата и подавно. Ругань, скандалы, вечная пьяная вонь, грязь и пустой холодильник теперь постоянный спутники девочки. Папа продукты не покупает - а зачем, если брат всё сожрёт сам? Сам папа есть на работе, девочка тоже, изредка покупают что-то, что за один раз съел и забыл. А девочка-то уже сломалась. У неё сил никаких нет уже это всё терпеть. Она почти постоянно плачет. Но тихо - чтобы брат не услышал. Из дома уходит - боится, что он её ноутбук продаст или сломает. Кота в окно выбросит. Или ещё что. Девочка устала. Папа на работе, папа этого почти не видит, а девочка в этом живёт. Нет, не живёт - существует. Больно девочке, но сделать ничего не может. Хотя, кто знает, может скоро она всё и изменит. Уже потихоньку начала. Может, девочка скоро счастлива будет?
- А у меня завтра день рождения! А у меня завтра день рождения!
Почти уже трёхлетняя девочка носится по недавно обретённой трёхкомнатной квартире на окраине Петербурга и радостно сообщает своим родным о предстоящем празднике. Все и так знают, какой завтра день, но улыбаются малышке и наигранно охают: "Что, правда?" Папа лишь усмехается, делая глоток пива из бутылки, а мама укоризненно смотрит на него, заставляя пообещать, что на этой неделе пива больше не будет. Малышка прыгает к папе на колени, и вся семья направляет взор к телевизору.
Мне четыре с небольшим года.
В детском садике устраивают очередной утренник, связанный с каким-то сезонным праздником. Мама сшивает из ярко-рыжей ленты бант и пришивает его на рыжую резинку - маленькой дочке доверили роль Осени на празднике, а рыжий бант идеально подойдёт к рыженькому же вязаному платьицу и красным туфелькам. Но на сам праздник мама не приходит - друзья отмечали день рождения, и мама с папой были туда приглашены. Мама немного перебрала на празднике друзей, и сейчас, во время праздника дочери, отлёживается дома в алкогольном дурмане. Хорошо, что дочь не понимает, что такого с мамой, да и папина улыбка в толпе других взрослых отвлекает её от этого.
Мне шесть лет.
Обычно дочь из садика забирает мама - старшему брату совсем не до сестры, а папа на работе. Но смышлёная шестилетняя девочка знает, что если за ней в садик пришёл брат, то дома всё...не очень хорошо. В этот день так и случилось. Брат выглядит очень угрюмо, нехотя помогает сестре одеться, берёт её за руку и ведёт домой.
- А мама опять пьяная?
Девочка грустно глядит на брата. Он не отвечает - зачем отвечать, если сестра сама всё поняла? Ему и самому это не нравится, но что он может сказать матери? Остаётся только ждать, когда отец придёт с работы. Он что-нибудь придумает.
Мне девять лет.
-Извини, сегодня ко мне в гости не получится...
Третьеклассница пытается придумать причину, почему не может привести подружку сегодня к себе - ну не скажешь же ей, что мама пьяная, и дома царит хаос! Стыдно. Вдруг ещё кому-то расскажет? А вдруг засмеёт и будет издеваться?
Распрощавшись с подружкой, девочка идёт домой. Открывает дверь в квартиру и боится увидеть там непоправимое - пьяная мама неоднократно падала и разбивала себе что-нибудь. Брат ещё не вернулся из училища, папа на работе, а девочка хочет есть. Варганит себе пригоревшую яичницу и, сдерживая слёзы, садится за уроки. Но сосредоточиться не получается - любой шорох в квартире вызывает у девочки дрожь: а вдруг мама упала? Она же ничем не сможет ей помочь...
Мне двенадцать лет.
- Мама, мамочка, ну пожалуйста, ну не пей больше! Мамочка, я не хочу, чтобы ты пила. Мам, слышишь? Мама!
Девочка сидит перед матерью на коленях и плачет. Умоляет её больше не пить. Мама обещает, клянётся, что больше ни капли, а девочка ей верит. Целует маму в щёку и убегает гулять с подружкой.
- Мама обещала мне больше не пить!
Делится радостью, обнимает подружку от счастья. И подружка улыбается ей, надеется, что так и будет. Девочка уже подросла и почти всё понимает. Девочке теперь есть с кем делиться своими переживаниями. Да и возраст такой - переходный. Девочка больше не стыдится просить у кого-то поддержки. А её подружка всё понимает, выслушивает, обнимает и поддерживает. Помогает. И она уже знает, что скажет ей девочка, позвонившая на мобильник поздно вечером и задыхаясь от рыданий - мама опять ушла в запой, хоть и обещала. Подружка утешит, убаюкает, а на утро девочка пойдёт в школу и совсем не захочет возвращаться домой.
Мне почти шестнадцать лет.
День рождения - грустный праздник. Девочка поняла это, когда за несколько дней до её пятнадцатилетия мама пила уже неделю. А к ней присоединился её сын - старший брат девочки. До этого столько лет он сам ругался с матерью, пытался запретить ей пить, но теперь всё иначе. Теперь он сам пьёт с ней. Они воруют деньги у папы, у девочки, и всё-всё пропивают. А у девочки уж совсем сложный возраст, девочке нужны мамины советы. Учёба скатывается до троек, девочка дома почти не появляется, торчит сутками у друзей - ещё бы, кому захочется находиться среди пьяниц? Только папа всё понимает. Только папа остаётся адекватным. Но папе ведь много не расскажешь. Папа многого не поймёт. А мама пьяная. Вот у девочки и начинаются загулы: вписки, тусовки, мальчики, алкоголь, сигареты. А ещё девочка начала писать стихи. Но все они грустные. И вот за несколько дней до своего шестнадцатилетия девочка сидит у себя в комнате и плачет. Слушает грустную музыку, царапает руку лезвием - так глупо, по-позерски. Брат начинает долбиться к девочке в комнату. Кричит, оскорбляет, угрожает. Девочка срывается на истерику и звонит папе - ведь папа поможет, папа защитит, папа всё исправит. А брат не унимается, слышит, что жертва его плачет и просит помощи, с ноги выбивает дверь в комнату и девочку начинает душить. Пьяная мама услышав шум потасовки приходит и говорит, что хочет спать, а её дети ей мешают. Она не обращает внимания, что девочка почти не дышит уже, а её брат лишь сильнее сжимает пальцы на её шее. Но мама уходит из комнаты, а брат отпускает девочку и идёт за ней. Девочка в истерике звонит в милицию. её успокаивают, присылают наряд. Брата увозят в отделение, а он брыкается, орёт, матом посылает девочку. Потом всю жизнь ей это припоминать будет. А про то, что задушить неоднократно пытался, забудет.
Мне семнадцать лет.
- Привет, слушай, а у тебя есть что-нибудь из еды? Я есть хочу - мои опять бухают, все деньги пропили, я уже второй день не ем. Накормишь меня? Пожалуйста.
Девочке стыдно. Но голод берёт своё. Она звонит подружке и просится к ней поесть прийти. Подружка всё знает. всё понимает. Встречает девочку, приводит её домой и кормит. А потом её и с собой даёт что-нибудь пожевать. Отталкивает её извинения, обнимает и говорит, что не надо стыдиться. Предлагает у неё остаться переночевать. Но девочка не может - она к подружке с котом сбежала. Брату кот не нравится, он постоянно грозит в окно его выбросить. Кот в переноске сидит, но ведь долго его там держать не будешь. Девочка слёзы едва сдерживает, подружку благодарит и домой уходит. С котом в переноске. Но долго, очень долго сидит во дворе какой-то на скамейке и курит - успокоиться пытается. А потом ей папа звонит, и девочке приходится идти домой. Задания-то домашние никто не отменял.
Мне девятнадцать лет.
- Мама! Мама! Что с тобой?! Мама, мамочка, смотри на меня, мама. Мама! Алло, скорая? Моей маме плохо! Она в конвульсиях бьётся и у неё пена изо рта. Помогите, помогите, помогите...
Переломный момент, наверное. Девочка впервые столкнулась с алкогольной эпилепсией. Мама дико кричала, а потом упала и... вот. Скорая приехала, привела её в чувство и уехала. А мама сидит на диване и говорит: "Ну что ты глупости несёшь, не было такого". А девочка теперь ещё больше боится. А вдруг мама умрёт от этого? Она-то сделать ничего не сможет. У неё ступор сразу, паника и слёзы. А приступы повторяются. Не часто, но иногда возникают на ровном месте. И хорошо, что в эти моменты папа дома. И брат трезвый. Девочка теперь боится уходить из дома, боится быть одна дома с мамой, она теперь всего боится. А мама всё пьёт. Месяц не пьёт - три месяца кряду пьёт, два месяца не пьёт - три недели пьёт, и так постоянно. Девочка не то чтобы свыклась, просто руки опустила. Плачет постоянно, кричит в пустоту "Почему я?!"
Мне двадцать один год.
Девочка воровато озирается, выходя из комнаты. Ей в туалет надо, а в комнате в сумке кошелёк. В нём вся зарплата - почти одиннадцать тысяч. Мало ли сопрут. А если девочке в душ надо, то она кошелёк с собой берёт. На всякий случай. Трезвой маму девочка почти уже и не видит. А брата и подавно. Ругань, скандалы, вечная пьяная вонь, грязь и пустой холодильник теперь постоянный спутники девочки. Папа продукты не покупает - а зачем, если брат всё сожрёт сам? Сам папа есть на работе, девочка тоже, изредка покупают что-то, что за один раз съел и забыл. А девочка-то уже сломалась. У неё сил никаких нет уже это всё терпеть. Она почти постоянно плачет. Но тихо - чтобы брат не услышал. Из дома уходит - боится, что он её ноутбук продаст или сломает. Кота в окно выбросит. Или ещё что. Девочка устала. Папа на работе, папа этого почти не видит, а девочка в этом живёт. Нет, не живёт - существует. Больно девочке, но сделать ничего не может. Хотя, кто знает, может скоро она всё и изменит. Уже потихоньку начала. Может, девочка скоро счастлива будет?
[die young or live forever]
У меня нет сил.
У меня нет сил плакать.
У меня нет сил всё это слушать.
У меня нет сил всё это выносить.
С каждой пьянкой я приближаюсь к своему пределу. Я уже смертельно устала. Я не могу больше. Мне некуда уйти, мне не убежать. Всё, что я могу, - это сидеть в своей комнате, тихонько скулить и разговаривать с собакой. Потому что боюсь. Буду плакать - он услышит и будет кричать, издеваться будет, доводить ещё больше. Выйду и попытаюсь что-то сказать, попрошу успокоиться - он будет кричать, он и ударить может.
Я устала.
Почему я должна кого-то бояться? Бояться в своём доме? Почему я должна терпеть унижения, покорно принимать всё это. И лишь тогда, когда буду уверена, что никто меня не услышит, поплакать. Но от слёз легче не становится. Слёзы ведь ничего не исправят, ничем не помогут. От слёз у меня просто опухнет лицо и покраснеет нос. И руки трясутся.
Папа говорит: "А что я могу сделать?"
А я не знаю, что. Неужели нам вот так до конца жизни мучиться? Я могу сделать ещё меньше, чем папа. То есть, вообще ничего.
Мне страшно, папа. Я боюсь. Папа, почему ты мне не поможешь? Почему ты позволяешь всему этому происходить?
У меня нет сил плакать.
У меня нет сил всё это слушать.
У меня нет сил всё это выносить.
С каждой пьянкой я приближаюсь к своему пределу. Я уже смертельно устала. Я не могу больше. Мне некуда уйти, мне не убежать. Всё, что я могу, - это сидеть в своей комнате, тихонько скулить и разговаривать с собакой. Потому что боюсь. Буду плакать - он услышит и будет кричать, издеваться будет, доводить ещё больше. Выйду и попытаюсь что-то сказать, попрошу успокоиться - он будет кричать, он и ударить может.
Я устала.
Почему я должна кого-то бояться? Бояться в своём доме? Почему я должна терпеть унижения, покорно принимать всё это. И лишь тогда, когда буду уверена, что никто меня не услышит, поплакать. Но от слёз легче не становится. Слёзы ведь ничего не исправят, ничем не помогут. От слёз у меня просто опухнет лицо и покраснеет нос. И руки трясутся.
Папа говорит: "А что я могу сделать?"
А я не знаю, что. Неужели нам вот так до конца жизни мучиться? Я могу сделать ещё меньше, чем папа. То есть, вообще ничего.
Мне страшно, папа. Я боюсь. Папа, почему ты мне не поможешь? Почему ты позволяешь всему этому происходить?
вторник, 07 октября 2014
20:04
Доступ к записи ограничен
[die young or live forever]
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 04 октября 2014
[die young or live forever]
Вчера утром всё было нормально. Вчера днём всё было хорошо. Вчера ранним вечером всё было относительно неплохо. Вчера поздним вечером начался ад.
Эту семью уже не изменить. Да и семью ли? От семьи осталось одно название - я давно говорила это. От семьи остались только мы с папой, но мне и этого бы хватало, если бы не портили нам наше существование мать и её сын. Я уже давно называю её мамой через силу, а его братом называть уже не могу. Товарищи друзьяшки в голос твердят о том, что их можно закодировать. Можно. Но на это нужны деньги, и нет гарантий, что эти деньги не будут потрачены впустую. Нет гарантий, что это поможет. Нет гарантий, что они не раскодируются и снова не начнут пить. Никаких гарантий. Помочь нам может только разъезд. Но и тут свои нюансы. Мы с папой чертовски сильно не хотим терять эту квартиру: во-первых, это трёшка в Питере, а во-вторых, мы прожили здесь почти 20 лет. Да и то, что папа самолично участвовал в строительстве нашего дома, тоже имеет значение. Остаётся только вариант с отселением Ильи. Но у этого выродка нет денег даже на самую занюханную комнату в коммуналке, а мы на него эти деньги тратить не хотим. Хотя всё больше и больше мы с папой убеждаемся, что другого выхода нет, просто нет. Возьмём кредит, купим ему самую-самую дешёвую каморку, и пускай он катится туда. И больше не смеет приближаться к тому, что когда-то было нашей семьёй. Все беды только от него. Весь этот сраный алкоголизм от него. А когда его не будет с нами, всё наладится. Но даже это мы с отцом не в силах провернуть, потому что я тупая дура, а он постоянно на работе. Вот и приходится нам это терпеть. Папе-то что - он на работе, а по выходным уходит в лес за грибами. А я? А мне некуда сбежать отсюда. Мне некуда уйти. Я сижу дома и гнию в этом дерьме, плачу, я без перерыва плачу, я в изнеможении заливаюсь сухим сиплым плачем. А перед папиным приходом умываюсь и надеваю маску безразличия - ведь я сильная, я справляюсь с этим. Ведь я "привыкла". Не хочу, чтобы папа знал, что я сломалась. Хотя вдруг дело пойдёт быстрее, мы быстрее решим эту проблему, если папа увидит, в каком я отчаянии?
Мои дети никогда не увидят всех тех ужасов, которые день за днём вижу я.
Мои дети никогда не увидят меня или их отца пьяными.
Мои дети никогда не узнают, что такое женский алкоголизм.
Я никогда не буду так издеваться над своими детьми, как надо мной издевается моя мать.
Семпай, вы говорили, что всё будет хорошо? Мне кажется, сейчас уже самое время. Пусть ваши слова сбудутся, семпай. Сейчас. Пора.
Эту семью уже не изменить. Да и семью ли? От семьи осталось одно название - я давно говорила это. От семьи остались только мы с папой, но мне и этого бы хватало, если бы не портили нам наше существование мать и её сын. Я уже давно называю её мамой через силу, а его братом называть уже не могу. Товарищи друзьяшки в голос твердят о том, что их можно закодировать. Можно. Но на это нужны деньги, и нет гарантий, что эти деньги не будут потрачены впустую. Нет гарантий, что это поможет. Нет гарантий, что они не раскодируются и снова не начнут пить. Никаких гарантий. Помочь нам может только разъезд. Но и тут свои нюансы. Мы с папой чертовски сильно не хотим терять эту квартиру: во-первых, это трёшка в Питере, а во-вторых, мы прожили здесь почти 20 лет. Да и то, что папа самолично участвовал в строительстве нашего дома, тоже имеет значение. Остаётся только вариант с отселением Ильи. Но у этого выродка нет денег даже на самую занюханную комнату в коммуналке, а мы на него эти деньги тратить не хотим. Хотя всё больше и больше мы с папой убеждаемся, что другого выхода нет, просто нет. Возьмём кредит, купим ему самую-самую дешёвую каморку, и пускай он катится туда. И больше не смеет приближаться к тому, что когда-то было нашей семьёй. Все беды только от него. Весь этот сраный алкоголизм от него. А когда его не будет с нами, всё наладится. Но даже это мы с отцом не в силах провернуть, потому что я тупая дура, а он постоянно на работе. Вот и приходится нам это терпеть. Папе-то что - он на работе, а по выходным уходит в лес за грибами. А я? А мне некуда сбежать отсюда. Мне некуда уйти. Я сижу дома и гнию в этом дерьме, плачу, я без перерыва плачу, я в изнеможении заливаюсь сухим сиплым плачем. А перед папиным приходом умываюсь и надеваю маску безразличия - ведь я сильная, я справляюсь с этим. Ведь я "привыкла". Не хочу, чтобы папа знал, что я сломалась. Хотя вдруг дело пойдёт быстрее, мы быстрее решим эту проблему, если папа увидит, в каком я отчаянии?
Мои дети никогда не увидят всех тех ужасов, которые день за днём вижу я.
Мои дети никогда не увидят меня или их отца пьяными.
Мои дети никогда не узнают, что такое женский алкоголизм.
Я никогда не буду так издеваться над своими детьми, как надо мной издевается моя мать.
Семпай, вы говорили, что всё будет хорошо? Мне кажется, сейчас уже самое время. Пусть ваши слова сбудутся, семпай. Сейчас. Пора.
понедельник, 29 сентября 2014
13:58
Доступ к записи ограничен
[die young or live forever]
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 23 сентября 2014
13:50
Доступ к записи ограничен
[die young or live forever]
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 01 сентября 2014
[die young or live forever]
сижу я вот с котиком на коленях и думаю.
наступил сентябрь. школоло пошуровало штурмовать свои ЖУЗы (жалкие учебные заведения), студентота пошла спать на парах, а работяги продолжают батрачить. а что я? не учусь и не работаю. первое - моя тотальная ошибка, а второе... мне не найти работу. вообще. никак. целый месяц я ковыряюсь в интернетиках этих ваших, и ни-че-го. либо низкосортное дерьмо за 10 тысяч деревянных, либо непомерные требования к потенциальным работникам.
и лето тоже оказалось совсем не таким крутым, как я думал.
где-то я свернул не туда. только где?
наступил сентябрь. школоло пошуровало штурмовать свои ЖУЗы (жалкие учебные заведения), студентота пошла спать на парах, а работяги продолжают батрачить. а что я? не учусь и не работаю. первое - моя тотальная ошибка, а второе... мне не найти работу. вообще. никак. целый месяц я ковыряюсь в интернетиках этих ваших, и ни-че-го. либо низкосортное дерьмо за 10 тысяч деревянных, либо непомерные требования к потенциальным работникам.
и лето тоже оказалось совсем не таким крутым, как я думал.
где-то я свернул не туда. только где?
пятница, 29 августа 2014
[die young or live forever]
жалко, что нельзя лечь спать с морской свинкой. или я её раздавлю, или она убежит 
четверг, 28 августа 2014
[die young or live forever]
целый месяц безделия.
я устал сидеть дома.
я устал ничего не делать.
я устал играть в сраные игры, смотреть сраное аниме, читать сраные фанфики.
я устал задрачивать вконтактик, киллмиплиз, башорг и поттермор.
я хочу работать. я хочу учиться. я хочу делать хоть что-нибудь, лишь бы не сидеть дома.
я не могу больше.
но без толку что-то искать, куда-то ходить. без толку.
учиться смогу только в следующем году, а работать... а работу мне не найти. потому что нет ни опыта, ни образования. те места, которые мне нравятся, заняты. или я не подхожу. а снова насиловать себя работой, которая будет вызывать у меня гнетущее отвращение, я не хочу.
в прямом эфире радиостанция "отчаяние". наши сегодняшние гости - апатия, неуверенность в себе и никчёмность.
я устал сидеть дома.
я устал ничего не делать.
я устал играть в сраные игры, смотреть сраное аниме, читать сраные фанфики.
я устал задрачивать вконтактик, киллмиплиз, башорг и поттермор.
я хочу работать. я хочу учиться. я хочу делать хоть что-нибудь, лишь бы не сидеть дома.
я не могу больше.
но без толку что-то искать, куда-то ходить. без толку.
учиться смогу только в следующем году, а работать... а работу мне не найти. потому что нет ни опыта, ни образования. те места, которые мне нравятся, заняты. или я не подхожу. а снова насиловать себя работой, которая будет вызывать у меня гнетущее отвращение, я не хочу.
в прямом эфире радиостанция "отчаяние". наши сегодняшние гости - апатия, неуверенность в себе и никчёмность.
пятница, 15 августа 2014
[die young or live forever]
три недели прошло.
а словно пару дней назад.
но эти призраки не оставляют меня.
впредь никогда... никогда не буду позволять себе привязываться к людям. к местам. к атмосфере.
я ушёл оттуда три недели назад, но до сих пор не могу выражать своё мнение так, чтобы это не причиняло вреда остальным.
из-за глупого отзыва, написанного мною на эмоциях, сделали выговор человеку, которого я считал своим... хорошим приятелем. чьего расположения я так отчаянно добивался. хотел. по непонятным мне причинам.
но почему?! почему?! мы больше никак не связаны цепью «руководитель-подчинённый», так не же смысла что-либо ему говорить!
но нет.
и теперь из-за этого отношения с этим человеком... оборвались, как по щелчку пальцев. «щёлк!» — и нет их больше.
мне кажется, он теперь презирает меня. не хочет меня больше видеть. хоть мне и говорят, что это не так, что я просто воспринимаю всё близко к сердцу. но я же не такой дурак. я вижу, как на меня смотрят. я слышу, как со мной говорят. и делаю соответствующие выводы.
из-за этого же отзыва мне теперь «запрещено» появляться в кофейнях. почему в кавычках? потому что запрет этот глуп и не имеет оснований. я выразил своё мнение, поделился впечатлениями о работе в этой, кхм, компании. я уволился оттуда, соответственно, волен говорить всё, что захочу. тем более, тот ресурс для этого и был создан. но теперь я там персона нон грата. с одной стороны, плевать, но с другой... мне бы хотелось иногда заходить туда. к ребятам или же просто посидеть и немного поностальгировать. но, наверное, мне и не зачем больше туда заходить. мне там больше не рады. а ведь я считал тех людей если не друзьями, то товарищами. а в итоге-то что? пус-то-та.
работа там и увольнение оттуда повергли меня в пучину апатии. уже три недели я не хочу ничего делать. работать, общаться с кем-либо, гулять, заниматься любимыми прежде делами. я просто хочу лежать на диване и даже не думать ни о чём. может, поглаживая мистера котика.
общение с людьми даётся мне сейчас с трудом. через силу. работая с таком социально наполненном месте, переполнился общением с людьми. почти каждый день видя перед собой по полсотни человек. для меня это слишком.
может быть, мне просто надо отдохнуть.
может быть, мне просто надо разобраться в себе.
может быть, мне просто надо себя пересилить.
разберусь потом.
когда-нибудь.
а словно пару дней назад.
но эти призраки не оставляют меня.
впредь никогда... никогда не буду позволять себе привязываться к людям. к местам. к атмосфере.
я ушёл оттуда три недели назад, но до сих пор не могу выражать своё мнение так, чтобы это не причиняло вреда остальным.
из-за глупого отзыва, написанного мною на эмоциях, сделали выговор человеку, которого я считал своим... хорошим приятелем. чьего расположения я так отчаянно добивался. хотел. по непонятным мне причинам.
но почему?! почему?! мы больше никак не связаны цепью «руководитель-подчинённый», так не же смысла что-либо ему говорить!
но нет.
и теперь из-за этого отношения с этим человеком... оборвались, как по щелчку пальцев. «щёлк!» — и нет их больше.
мне кажется, он теперь презирает меня. не хочет меня больше видеть. хоть мне и говорят, что это не так, что я просто воспринимаю всё близко к сердцу. но я же не такой дурак. я вижу, как на меня смотрят. я слышу, как со мной говорят. и делаю соответствующие выводы.
из-за этого же отзыва мне теперь «запрещено» появляться в кофейнях. почему в кавычках? потому что запрет этот глуп и не имеет оснований. я выразил своё мнение, поделился впечатлениями о работе в этой, кхм, компании. я уволился оттуда, соответственно, волен говорить всё, что захочу. тем более, тот ресурс для этого и был создан. но теперь я там персона нон грата. с одной стороны, плевать, но с другой... мне бы хотелось иногда заходить туда. к ребятам или же просто посидеть и немного поностальгировать. но, наверное, мне и не зачем больше туда заходить. мне там больше не рады. а ведь я считал тех людей если не друзьями, то товарищами. а в итоге-то что? пус-то-та.
работа там и увольнение оттуда повергли меня в пучину апатии. уже три недели я не хочу ничего делать. работать, общаться с кем-либо, гулять, заниматься любимыми прежде делами. я просто хочу лежать на диване и даже не думать ни о чём. может, поглаживая мистера котика.
общение с людьми даётся мне сейчас с трудом. через силу. работая с таком социально наполненном месте, переполнился общением с людьми. почти каждый день видя перед собой по полсотни человек. для меня это слишком.
может быть, мне просто надо отдохнуть.
может быть, мне просто надо разобраться в себе.
может быть, мне просто надо себя пересилить.
разберусь потом.
когда-нибудь.
суббота, 26 июля 2014
[die young or live forever]
и даже после того, как я молча взяла и не вернулась на смену, а после просрала вторую, этот проклятый чайник не может оставить меня в покое.
когда я просто не хотела ехать на другую точку, мне грозили увольнением. а сейчас не хотят увольнять.
это не смешно. совсем.
оставьте меня в покое. я вам ничего не должна. отстаньте от меня. дайте мне нормально жить дальше.
когда я просто не хотела ехать на другую точку, мне грозили увольнением. а сейчас не хотят увольнять.
это не смешно. совсем.
оставьте меня в покое. я вам ничего не должна. отстаньте от меня. дайте мне нормально жить дальше.
пятница, 25 июля 2014
[die young or live forever]
я... я сделала это.
сегодня.
просто сорвалась.
пошла за продуктами в бар и не вернулась на смену.
просто ушла.
насовсем.
освободилась от этого чайникоффского рабства. ещё на одну заблудшую душу в чайнике стало меньше.
спасибо паше и женьке за то, что помогли мне решиться на это. запретили переступать через себя и идти обратно.
отвращение... такое жгучее, дикое, тошнотворное отвращение к этому месту появилось несколько месяцев назад. а теперь я ушла оттуда и больше не вернусь.
да, хотела получить третью звезду; да, хотела сначала найти новую работу, а потом увольняться, но... я теперь свободна.
жалко потраченного времени.
жалко воспоминаний.
но единственное хорошее, что дал мне чайник, это паша. а он со мной. постоянно. так что и грустить не из-за чего.
хотя всё равно сижу в соплях, давлюсь рыданиями. вспоминаю, как работала с ним, с жекой, с танюшей. вот этих двоих мне будет не хватать. и рома ещё. да. он разозлится. расстроится даже, наверное.
но я просто больше не могу там находиться.
я хочу заниматься тем, что мне нравится. а не тем, что вызывает отвращение.
сегодня.
просто сорвалась.
пошла за продуктами в бар и не вернулась на смену.
просто ушла.
насовсем.
освободилась от этого чайникоффского рабства. ещё на одну заблудшую душу в чайнике стало меньше.
спасибо паше и женьке за то, что помогли мне решиться на это. запретили переступать через себя и идти обратно.
отвращение... такое жгучее, дикое, тошнотворное отвращение к этому месту появилось несколько месяцев назад. а теперь я ушла оттуда и больше не вернусь.
да, хотела получить третью звезду; да, хотела сначала найти новую работу, а потом увольняться, но... я теперь свободна.
жалко потраченного времени.
жалко воспоминаний.
но единственное хорошее, что дал мне чайник, это паша. а он со мной. постоянно. так что и грустить не из-за чего.
хотя всё равно сижу в соплях, давлюсь рыданиями. вспоминаю, как работала с ним, с жекой, с танюшей. вот этих двоих мне будет не хватать. и рома ещё. да. он разозлится. расстроится даже, наверное.
но я просто больше не могу там находиться.
я хочу заниматься тем, что мне нравится. а не тем, что вызывает отвращение.
вторник, 22 июля 2014
[die young or live forever]
чипсы, вино, музыка, третьи симсы и одиночество. что может быть лучше?
воскресенье, 20 июля 2014
[die young or live forever]
осты из наны туда же
[die young or live forever]
король и шут, агата кристи, би-2 — идеальная музыка для дня рождения.
[die young or live forever]
вот и настал этот день. мне, кхм, очко. в смысле, я достиг полного совершеннолетия. двойственные чувства. вроде бы и началось всё отлично, но не покидает стойкое ощущение какого-то подвоха...
мне кажется, я никогда не научусь любить свой день рождения. радоваться ему. хотя стоило бы.
happy fucking birthday to me. go to hell.
мне кажется, я никогда не научусь любить свой день рождения. радоваться ему. хотя стоило бы.
happy fucking birthday to me. go to hell.